Как всё начиналось
О переписи населения я узнала из интернета: на госуслугах на глаза попалось объявление о том, что в Оренбурге требуются переписчики. Ознакомилась с условиями, и, воодушевленная обещанным денежным вознаграждением в 18 000 рублей (как позднее выяснилось, это без вычета налогов), тут же отправила заявку. Деньги, естественно, лишними не бывают, да и работа казалась совсем не трудной - не в офисе ведь сидеть, а с людьми общаться.
Уже через несколько дней мне перезвонили и поинтересовались, действительно ли подавала заявку о работе волонтером. Я подтвердила свои намерения. После этого на связь со мной никто не выходил несколько недель. Я уж было решила, что в моих услугах организаторы не нуждаются, но в начале октября лёд тронулся-таки. Мне стали настойчиво звонить с просьбой прислать личные данные. Сделав копии необходимых документов (паспорт, ИНН и т.п.), отправила в письме на указанный электронный адрес. Эту процедуру мне пришлось проделывать несколько раз: то терялся ИНН, то требовалось еще раз уточнить паспортные данные. Мне объясняли, что это связано с большим потоком людей, которые также, как и я, решили поработать на переписи.
Примерно за неделю до начала переписи меня добавили в чат переписного участка в мессенджере, откуда мы узнавали, как идут подготовительные работы, во сколько и куда нам следует явиться в день «X». Основная работа для нас должна была начаться с 15-го октября. Также с пятницы по воскресенье (включительно) должно было проходить обучение.
В первый день нас собрали в здании администрации Южного округа (туда, куда как раз недавно нагрянули сотрудники правоохранительных органов). На входе проверили наличие маски и поставили галочку напротив моей фамилии в длинном списке «гостей». Паспорт предъявить не попросили.
Азы переписи за три дня
В первый день обучение длилось более четырёх часов. Честно признаться, меня хватило лишь на полтора. Нас собрали в актовом зале и «пичкали» информацией о масштабах и значимости переписи. Пока на экране раз за разом шли одни и те же обучающие ролики, записанные Росстатом, ряды в зале всё больше пустели. Основная часть волонтеров ушла, отсидев час-полтора. Переписчики расходились по своим СТУ (стационарным участкам), чтобы познакомиться со своими контролёрами, руководившими работой, и коллегами.
В субботу обучение продолжилось на СТУ. В нашей команде оказалось несколько студентов, пара пенсионеров чуть старше шестидесяти лет и женщина средних лет. А в целом это, преимущественно, обучающиеся ВУЗов или колледжей, непривязанные к работе.
Мы листали инструкцию-талмуд, выпущенную еще в 2017 году, в которой, кстати, не было ни слова о планшетах, с которыми нам на протяжении всей переписи предстояло работать. Детально обсуждали ситуации, в которые могли попасть, а также то, как себя вести. И вновь нам напоминали о чести и долге переписчика. Была и полезная информация - рекомендации о том, как лучше задавать вопросы, как общаться с «проблемными» собеседниками.
Курс молодого переписчика закончился в воскресенье: мы прорешали итоговые тестовые задания, а затем получили новенькое оборудование.
Инвентарь выдавали под расписку. Индивидуальный набор переписчика такой: планшет со стилусом, чехол для него, две «зарядки», блок питания, портативный блок, блокнот, две ручки, жилет, пропуск, шарф (который мной так и не был распакован), фонарик, медицинские маски и одноразовые перчатки, а еще многочисленные формы переписных листов.
По окончании работы нам разрешили «на память» оставить часть вещей, в том числе голубой жилет, надеть который кроме переписи, увы, некуда.
В бой! Или первая неделя переписи
Уже и не помню свою первую квартиру - после череды подъездов и дверей эту информацию невозможно удержать в голове. Но какое-то лёгкое волнение, припоминаю, чувствовалось. Сначала было неловко стучать в двери. У многих жителей нет звонков. Костяшки пальцев за месяц работы заметно огрубели. В первые дни даже рука разболелась от того, что приходилось постоянно стучать. Потом стала потихоньку привыкать. Хочешь заработать - терпи!
За дверями люди попадались разные: кто-то вежливо отвечал на вопросы про всех членов семьи, другие захлопывали дверь перед носом, едва увидев меня и услышав, что я - переписчик. Благо, в отличие от некоторых коллег, мне повезло, меня никто не посылал матом.
Всего в переписном листе указывалось 40 вопросов (30 на каждого человека и 10 о жилищных условиях). Некоторые были обязательными (возраст, родной язык, национальность и ряд других), другие можно было пропустить.
Собеседники по-разному относились к переписи. Многие неохотно отвечали на стандартные вопросы. Немало было тех, кто с недоверием удивлялся: «Зачем государству знать, сколько у меня жилплощади»? Не нравились и вопросы, касающиеся работы. Особенно, когда требовалось указать, работает ли человек по найму или же он самозанятый. Приходилось записывать лишь то, что мне хотели сообщать, периодически пропуская «неугодные» темы.
Чтобы опросить как можно больше людей, приходилось сначала записывать данные, а потом уже заносить их в планшет. Обычно я это делала сразу же после посещения квартир и домов - в подъезде или на скамейке. Так продолжалось до тех пор, пока на улице не похолодало. Поскольку у каждого планшета был датчик геолокации, отходить от дома, где проводится перепись, было запрещено.
Повезло тем, кто, как и я, работал там, где хорошо ловит Интернет. Были случаи в Оренбургской области, когда волонтёр находился в квартире участника переписи несколько часов!
Во время переписи приходилось сталкиваться с разными людьми. На своём опыте убедилась в том, что пожилые действительно очень доверчивы к посторонним людям - без объяснений и проверок документов пустят тебя в квартиру, ещё и чай предложат. Но распивать чаи было некогда - каждая минута на счету. Приходилось периодически возвращать к вопросам тех, кто с удовольствием начинал рассказывать о своей жизни, детях, внуках.
Матери-одиночки - отдельная категория. Всегда с сожалением отвечали, что они и есть глава семьи. Становилось неудобно от того, что лезу в чужую жизнь…
Иногда хотелось и прыснуть со смеху, заполняя анкеты. Многие молодые люди, оказывается, не могут сходу назвать, когда и где родилась жена.
«Перепишем всем миром»
Так пролетели две первые недели. Работать стало сложнее. Все дома были пройдены (каждый переписчик получает, в среднем, чуть меньше трёхсот квартир, которые необходимо обойти) и нужно было повторно возвращаться в те, где никто не открыл дверь, уже подключая соседей. Заносить информацию о жильцах с их слов было вполне допустимо. Необходимо было узнать пол, примерный возраст и национальность обитателей квартир. Порой оказывалось, что в некоторых домах люди абсолютно ничего не знают о своих соседях даже по своей лестничной клетке - ни пол, ни даже, собственно, количество членов семьи! Ответом обычно служило: «Квартиранты». Или: «Я сам - квартирант».
На третьей неделе появились другие трудности. Попасть в подъезд становилось всё сложнее: всё меньше людей открывали даже дверь в подъезд, а градус на улице становился всё ниже. Жителей можно понять – многие опасались мошенников, боялись «подхватить» ковид. Я сама вакцинировалась еще в начале осени, но страх заразиться, конечно, был. Переписчикам были предложены три бесплатных ПЦР-теста во время работы. Я сделала лишь один ближе к концу переписи, но за свой счет и в частной клинике. Он был отрицательным. Заходя в чужое жилище, я старалась ни к чему не прикасаться, просила сохранять социальную дистанцию, даже если собеседники старались подойти ближе, чтобы лучше слышать, и, конечно, носила маску.
Именно в это время люди стали чаще просить предъявить пропуск. А, взглянув на него, говорили, что любую бумажку можно подделать. Оставалось лишь пожимать плечами. Мне попались несколько квартир, где до меня уже кто-то побывал, представившись волонтером переписи. Кому и на какие вопросы они отвечали, неизвестно.
Из переписчика легко превратиться в «приписчика»?
К четвертой неделе количество непереписанных квартир уменьшилось. Становилось меньше и тех, кто добровольно отвечал на все вопросы. Отказов становилось всё больше. «Сверху» поступила команда в таких случаях «записывать увиденное и услышанное». Приходилось исполнять указание. Так, реплика «Я занят», - раздававшаяся из-за железной двери, которую мне никто и не открыл, трактовала как: «мужчина, 45 лет, русский».
По тому же принципу приходилось «заселять» квартиры - стоишь, внимательно слушаешь, спрашиваешь разговорчивых соседей и заполняешь документы.
По нашему участку чётких инструкций к «приписыванию» данных не поступало (была цель переписать все квартиры, а какими методами никого не интересовало). Но на других участках, насколько мне известно, переписчикам чёрным по белому было сказано, чтобы в оставшихся квартирах, в которые не смогли попасть волонтеры, проживало как минимум 2 - 3 человека.
Я до последнего вечера старалась достучаться до непереписанных жильцов и их соседей. В противном случае меня, скорее всего, ждал бы штраф.
Перепись прошла, а осадок остался
Перепись закончилась. Не нужно больше надевать голубой жилет и ходить по прокуренным подъездам, слушать про «разносчиков заразы» и, опять же, рисковать своим здоровьем в период пандемии. Обещанные 18 000 рублей без вычета налогов я, надеюсь, получу в конце месяца.
А что осталось у меня сейчас? Фонарик, блокнот и мысль, что перепись, к счастью, проходит раз в десять лет.
Уважаемые оренбуржцы, а вы приняли участие в переписи? Ответы ждём ЗДЕСЬ.
